Радость – единственная область знания, исследованием которой не занимаются ученые-специалисты: она отдана во власть любителям, смешивающим, как правило, радость и удовольствие.
Человек должен жить один. Любить – это значит отречься от себя. Ненавидеть – значит утвердить самого себя. Я существую, я живу, я нападаю, я разрушаю. Я мыслю – значит я противоречу. Любой живущий угрожает моей жизни, ибо он поглощает часть кислорода, необходимого мне. Я доверяю лишь самому себе. Не имеет смысла давать жизнь, если не давать потом смерти – Бог это прекрасно понял, ибо создал нас всех смертными. Без моего согласия мне дана была жизнь и кончится она без моего согласия. Меня произвели на свет, а когда- нибудь отнимут мою жизнь. Мне предоставлен только промежуток между двумя этими пределами и он носит пышное наименование «судьба».
Если новое горе не вытесняет прежнего, оно заслоняет его, как одно дерево заслоняет другое, стоящее вдали. Последнее из посаженых в моей жизни деревьев заслоняло своей тенью весь мир.
Бывают дни, когда ты сознаешь, что привязанность подобна наркотику; она держит тебя в плену, она тебе дорого обходится, она никогда не удовлетворяет тебя вполне, и все-таки, когда она исчезает, ты начинаешь мучиться.
Есть существа, которые в силу обстоятельств, казалось бы, должны значить для тебя меньше, чем они значат; какое-то время ты стараешься проявлять к ним внимание из чувства долга, а потом их жизнь понемногу заполняет твою.
Письма располагают к признаниям. Открытки же, которые может прочесть почтальон, выручают тех, кто к признаниям не склонен.
…случается, что какая-то случайно произнесенная фраза заставляет потом вас горько раскаиваться, словно она способна была омрачить будущее.
Блистает масляная краска, никель, зеркальные стекла. Смесь запахов – эфира и молока, неизвестной нам кухни – и аромат цветов, они видны через полуоткрытые двери рядом с белыми эмалированными кроватями, над которыми в истории болезни вздымаются острые зубья температурной кривой. Совсем незнакомые шумы, шуршание каталок на резиновом ходу, какое-то мелкое дребезжание, хрустят туго накрахмаленные белые халаты, слышен стук посуды, чей-то шепот. Типичная, традиционная декорация клиники. Театр в белом. Здесь появляются на свет, чтобы сыграть свой первый скетч, новые актеры, которые в ближайшие пятьдесят лет выгонят нас со сцены.
Ты будешь обладать все меньше и меньше тем, чем будешь владеть все больше и больше.
Счастлив лишь тот, кто время от времени, сам того не ведая, обретает крохотное счастье и эти мгновения внезапно всплывают островками блаженства в океане обыденностей и неприятностей.