Форум :: Фата-Моргана.
КИРА Написал(а): 12 июня 2015 г. в 12:04
А меня не надо подзуживать.....)))) Я уже сказала- хочешь войны? Получай....))))))))
ЛОШАхороша Написал(а): 12 июня 2015 г. в 12:05
кстати--в Короле Лире--шут--один из тех самых тайных голосов подсознания-и как бы вступает в диалог с иными)
ПТАХ Написал(а): 12 июня 2015 г. в 13:09
Так а кто с тобой борется то? Тебя по хорошему просили, но по хорошему ты не понимаешь...
Маэстро Написал(а): 12 июня 2015 г. в 13:50
Я скачу, но я скачу иначе
По камням, по лужам, по росе,
Говорят, он иноходью скачет
Это значит иначе, чем все.
Но наездник мой всегда на мне,
Стременами лупит мне под дых.
Я согласен бегать в табуне,
Но не под седлом и без узды!
Если не свободен нож от ножен,
Он опасен меньше, чем игла,
Вот и я подсёдлан и стреножен,
Рот мой разрывают удила.
Мне набили раны на спине,
Я дрожу боками у воды,
Я согласен бегать в табуне,
Но не под седлом и без узды!
Мне сегодня предстоит бороться.
Скачки! Я сегодня фаворит.
Знаю, ставят все на иноходца,
Но не я, жокей на мне хрипит.
Он вонзает шпоры в рёбра мне,
Зубоскалят первые ряды,
Ах, как бы я бегал в табуне,
Но не под седлом и без узды!
Пляшут, пляшут скакуны на старте,
Друг на друга злобу затая,
В исступлении, в бешенстве, в азарте,
И роняют пену, как и я.
Мой наездник у трибун в цене -
Крупный мастер верховой езды.
Ах, как бы я бегал в табуне,
Но не под седлом и без узды!
Нет, не будут золотыми горы,
Я последним цель пересеку,
Я ему припомню эти шпоры,
Засбою, отстану на скаку!
Колокол! Жокей мой на коне,
Он смеётся в предвкушении мзды.
Ах, как бы я бегал в табуне,
Но не под седлом и без узды!
Что со мной, что делаю, как смею?
Потакаю своему врагу.
Я собою просто не владею -
Я прийти не первым не могу!
Что же делать? Остаётся мне
Вышвырнуть жокея моего
И бежать, как будто в табуне
Под седлом в узде - но без него!
Я пришёл, а он в хвосте плетётся
По камням, по лужам, по росе.
Я впервые не был иноходцем -
Я стремился выиграть, как все!
ПТАХ Написал(а): 12 июня 2015 г. в 15:17
ВСТРЕЧИ.
Заратустра взвалил труп на спину и отправился в путь; но не успел он пройти и сотни шагов, как кто – то подкрался к нему и зашептал на ухо – то был паяц:
«Уходи, о, Заратустра. Тебя ненавидят и добрые, и праведные; ненавидят и верующие, говоря, что опасен ты. Счастье твоё, что посмеялись над тобою: унизившись сегодня, спас ты себя. Но уходи прочь; не то завтра, я перепрыгну через тебя – живой через мёртвого».
Сказав это паяц исчез, а Заратустра продолжил путь свой по тёмным улицам.
У городских ворот повстречались ему могильщики; факелом осветили лицо ему и узнав Заратустру, долго издевались над ним:
«Заратустра уносит с собой дохлого пса: он сделался могильщиком?! Даже наши руки слишком чисты для этой падали. Уж не хочет ли Заратустра украсть у чёрта его кусок? Ну, что ж! Счастливо хорошо поужинать! Только чёрт ещё лучший вор, чем Заратустра, он украдёт их обоих и сожрёт!»
Заратустра ответил молчанием, продолжая свой путь…
Два часа шёл он, по лесу, слыша за спиной голодный вой волков; наконец, голод напал на него, он остановился у какого-то одинокого дома у болота, в окошке которого горела лучина, и сказал:
- Голод нападает на меня словно тать; глубокой ночью нападает он на меня. Странные у него капризы и неожиданны приходы его.
Заратустра постучал в дверь. Появился старик с фонарём и спросил:
"Кто пожаловал ко мне и нарушил мой скверный сон?"
– Живой и мёртвый,– отвечал Заратустра. – Дай мне еды и питья. Тот, кто кормит голодного, утоляет собственную душу.
Старик ушёл, но тотчас вернулся, неся хлеб и вино:
"Плохи здешние места для голодных, – сказал он, – потому и живу я здесь; но, позови же, и спутника своего, он проголодался не меньше твоего."
– Было бы трудно уговорить его разделить со мной трапезу, ибо мёртв, спутник мой – ответил Заратустра.
"Что мне за дело,– проворчал старик, – тот, кто стучит в дом мой, пусть принимает то, что я предлагаю ему. Ешьте и будьте здоровы."
После этого Заратустра шёл ещё два часа, доверяясь чутью и свету звёзд, ибо привык ходить по ночам и любил смотреть в лицо всему спящему. Когда же стало светать, очутился Заратустра в самом глухом углу леса, где не было видно ни одной дороги. Тогда положил он мертвеца в дупло дерева, а сам лёг на мох под деревом. И тотчас уснул: усталый телом, но непреклонный душой.