нее не нада)) я хокку не люлю)) давай покороче и поинтенсивнее! а то они так долго и все вокруг и около.. неинтересно
тень на плетень))) короче у меня только афоризмы, и те, естественно, тоже не мои)))
Точно-Храпит и яростно дрожит казацкий конь при слове *жид*
Фишкин блюз
.
Где ты плывешь, моя несладкая рыба, в каких морях?
Ты одета, как кружевом, пеной морскою,
Твоя свобода – в сеть не попасть, не изжаренной быть на углях,
Мой сказочный выбор – считать тебя не простою, а золотою,
Тебе ни к чему аквариумная суета,
Опала воды, что сверкает искусственным светом,
Моя несладкая рыба, твоя красота –
в свободе морской, как и в песне твоей – молчаливой, неспетой.
О чем твоя песня, моя несладкая рыба?
И чья в том вина, что мы просто ее не слышим?
Ты громко поешь и плывешь, и пеной морскою дышишь,
Волна обтекает твой корпус, как скалы и камни,
напоминая о братстве морском: - "ты сестрой была мне..."
Тебя обточить, как ракушку, наверно, желает,
с хребта по макушку,
А ты все поешь свою песню ракушке на ушко,
Аранжировка готова, ведь в море про то каждый знает,
что раковина – это тенор прибоя и шторма сопрано,
моя несладкая рыба, признайся, как странно,
шепни мне на ушко, что кончится чудо
и ляжет на блюдо
твоя малосольная тушка...
Возвеселись, в сеть не поймать ручья,
Зато ласкает беглая струя,
Нет в женщинах и жизни постоянства,
Зато настанет очередь твоя.
да у распределителя и купят место..и уволочит дядя богатей твою невесту
Шакалы
Среди черноморских предгорий,
На первой холмистой гряде,
Высокий стоит санаторий,
Купая ступени в воде.
Давно уже черным сапфиром
Склонился над ним небосклон,
Давно уж над дремлющим миром
Молчит ожерелье колонн.
Давно, утомившись от зноя,
Умолкли концерты цикад,
И люди в тиши и покое
Давно в санатории спят.
Лишь там, наверху, по оврагам,
Средь зарослей горной реки,
Полночным окутаны мраком,
Не гаснут всю ночь огоньки.
На всем полукружье залива,
То там появляясь, то тут,
И хищно они и трусливо
Мерцают, мигают, снуют.
Сперва боязливо и тонко,
Потом все слышней и слышней
С холмов верещанье ребёнка
Доносится к миру людей.
И вот уже плачем и визгом
Наполнен небесный зенит.
Луна перламутровым диском
Испуганно в чащу глядит.
И видит: теснясь друг за другом
И мордочки к небу задрав,
Шакалы сидят полукругом
За темными листьями трав.
О чем они воют и плачут?
Кого проклиная, вопят?
Под ними у моря маячит
Колонн ослепительный ряд.
Там мир золотого сиянья,
Там жизнь, непонятная им...
Не эти ли светлые зданья
Клянут они воплем своим?
Но меркнет луна Черноморья,
И солнце встает в синеву,
И враз умолкают предгорья,
Туманом укутав траву.
И звери по краю потока
Трусливо бегут в тростники,
Где в каменных норах глубоко
Беснуются их двойники.
На поэзии давно - вето,
видно, музу дали мне - клушу…
Вдоль дверного косяка - лето
проложило путь в мою душу.
Так нелепо на душе, стыло, -
худо не было мне так сроду.
Я отдал ему свое мыло,
и включил похолодней воду.
- Там, вот, чайник… кипяток, бриться…
Лето глянуло вокруг, шало.
И сказало, что и я – птица,
только перьев у меня мало.
Затворил за летом в душ дверь я,
и задумался, жуя пиццу…
Хоть натура у меня - зверья,
вдруг и правда я в душе – птица?
…А потом смотрел в окно - цвета
двух рябин и воронья стаи,
как - зеленое насквозь - лето
ковыляет через двор к маю.
/Шухрат Шебеков/