Закрыты двери бара, но есть пивной ларек
Там ночует эта дама
Не станет пить чаек
Я люблю эту птичку и буду больше всех любить
Но у ней плохая привычка, до посинения пить
Виски хлещет дама
Я так несчастен с ней
Виски хлещет дама,
до белых чертей
На кухне бутылки прячет
Она тащит их в кровать
Передо мной маячит
Но ее трудно поймать
Пытался ей мозги вправить
Не знаю, пойти к кому мне
Но лечится не смог заставить
Каждую ночь она под шафэ
Виски хлещет дама
Я так несчастен с ней
Виски хлещет дама,
до белых чертей
Помогите решить проблему
Какой подобрать к ней код
Неужели сесть на измену
И купить ей винный завод
Она продолжает смеяться
Бутылке прилипла ко рту
Нет сил больше держаться
Она меня тянет ко дну
Надо нам взять себя в руки, над собой работать начать
Если бы пил с ней вместе, я бы знал, что такое бухать
Но я люблю эту птичку и буду больше всех любить
Но у ней плохая привычка, до посинения пить
Очень скверно с этим жить
Виски хлещет дама
Я так несчастен с ней
Виски хлещет дама,
до белых чертей
классный вольный перевод Сергея Зуйкова одной классной вещи "Whiskey Drinkin' Woman"-Nazareth
к первому стихо от Змия...
.
твою дивизию сняли с марша – латать прорехи любой ценой. радистки в штабе – такие маши, что забываешь про позывной. пусть на исходе и рис, и рислинг, зато махорки ещё сполна. холодный лоб допекают мысли о том, что завтра была война, что в рукотворных полях под Ржевом уже заряжено вороньё. и солнце тщетно забилось в жерла – такое близкое и своё, и каждый первый боится сгинуть, а каждый третий зовёт Отца, но строго смотрят с портрета в спину усатый вождь и двуглавый царь, толкая грудью на амбразуры. не жаль патронов и кумача, ведь вбито накрепко: пули – дуры, а штык – особенная печаль.
твою дивизию враг не любит и накрывает огнём с небес – опять мешаются кони, люди, железо, дерево и свинец. и вот в такой трансцендентной каше вариться заживо дан приказ. орудий туберкулёзный кашель, воронки, взрывы, кровавый наст – по-настоящему, больно, насмерть. бежать, захлёбываясь «ура», бог завещает армейской пастве – добро с винтовкой добрей добра, а это значит: назад ни шагу. сто грамм для храбрости, и в окоп. и снова трассеры вместо радуг дырявят сонное молоко, которым выпиты синь и осень, иприт и радий. и поутру одни других умереть попросят, руками трогая кобуру.
твою дивизию, как несладко сгорать в землянках и блиндажах, когда атак родовые схватки торопят тужиться, чтоб дожать, когда захлёбывается ветер прогорклым дымом, сухой слюной, и мертвецами былых столетий опять бахвалится перегной! невесть кому посылать угрозы, чертей контуженных звать на бис, всерьёз лелеять последний козырь – последний выстрел длиною в жизнь, смеяться танкам в стволы и траки – достанет сил ли? красны бинты. но с душ посыпались ржа и накипь в ладони выжженной пустоты. и ангел в каске смеётся рядом…
но словно пеплом швырнут в лицо, когда представит страна к наградам твою дивизию – семь бойцов.
.
Майк Зиновкин
Путник милый, ты далече,
Но с тобою говорю.
В небесах зажглися свечи
Провожающих зарю.
Путник мой, скорей направо
Обрати свой светлый взор:
Здесь живет дракон лукавый,
Мой властитель с давних пор.
А в пещере у дракона
Нет пощады, нет закона,
И висит на стенке плеть,
Чтобы песен мне не петь.
И дракон крылатый мучит,
Он меня смиренью учит,
Чтоб забыла дерзкий смех,
Чтобы стала лучше всех.
Путник милый, в город дальний
Унеси мои слова,
Чтобы сделался печальней
Тот, кем я еще жива.
Ахматова
Маленькая чукча приехала в столицу,
Маленькую чукчу останавливает милиция,
Маленькую чукчу злые люди обижают,
Маленькую чукчу никуда не приглашают,
Маленькая чукча, чум родной далеко где-то
Маленькая чукча любит зиму, а не лето,
У нее в Москве два знакомых человека,
Маленькая чукча знает юг и знает века.
Припев:
Маленькая чукча в большой город прикатила,
Маленькая чукча не видала крокодила
Маленькая чукча в большом городе гуляет,
Маленькая чукча свою песню напевает,
Маленькая чукча любит чизбургер и колу,
Маленькая чукча не ходила раньше в школу,
Маленькая чукча любит на метро кататься,
Маленькая чукча очень любит целоваться,
Маленькую чукчу, вы ее не обижайте,
Маленькую чукчу обнимите, приласкайте,
Маленькая чукча, очень добрая она,
Маленькая чукча, чукчу узнает вся страна.
Город в черном кофе темноты,
Сонных улиц голые аллеи,
По брусчатке звонкой пустоты
Я брожу, бессонницей болея.
Ночь-колдунья, надо мной смеясь,
Растворила в воздухе чернила,
Целовала в щеку, не стыдясь,
Ветром в подворотнях закружила.
Этот город знаю с малых лет,
Здесь прошли счастливые денечки,
Каждый двор таит в себе ответ
На сарказм вопроса-заморочки.
Прохожу по площади родной,
В сумерках её не узнавая,
Вдруг вдали за мрачной пеленой
Слышен голос раннего трамвая.
Ярко-бирюзовой синевой
Заливая небо городское,
Утро пишет твердою рукой
С новой строчки алою зарею…
Мимо ристалищ, капищ,
мимо храмов и баров,
мимо шикарных кладбищ,
мимо больших базаров,
мира и горя мимо,
мимо Мекки и Рима,
синим солнцем палимы,
идут по земле пилигримы.
Увечны они, горбаты,
голодны, полуодеты,
глаза их полны заката,
сердца их полны рассвета.
За ними поют пустыни,
вспыхивают зарницы,
звезды горят над ними,
и хрипло кричат им птицы:
что мир останется прежним,
да, останется прежним,
ослепительно снежным,
и сомнительно нежным,
мир останется лживым,
мир останется вечным,
может быть, постижимым,
но все-таки бесконечным.
И, значит, не будет толка
от веры в себя да в Бога.
...И, значит, остались только
иллюзия и дорога.
И быть над землей закатам,
и быть над землей рассветам.
Удобрить ее солдатам.
Одобрить ее поэтам.