ПТАХ Написал(а): 23 октября 2014 г. в 10:02

Хокку.
И мне садились вороны на плечи;
и подо мной храпел Слейпнир;
и я спускался из Асгарда в Хель.

ПТАХ Написал(а): 23 октября 2014 г. в 10:04

Вороны - это Хугин и Мунин (Мыслящий и Помнящий).

ВшкафЮ Написал(а): 23 октября 2014 г. в 12:33

я тоже придумаю
Летал,летал Птиц над ухом )) Некто отмахнулся)
Летал он над вторым ухом) Задел некто себе ухо
И вдруг возникла у него во лбу дыра
А нефиг путать отражения с реальностью

Маэстро Написал(а): 23 октября 2014 г. в 17:01

Осенний вечер в скромном городке,
Гордящемся присутствием на карте
(топограф был, наверное, в азарте
иль с дочкою судьи накоротке).

Уставшее от собственных причуд,
Пространство как бы скидывает бремя
величья, ограничиваясь тут
чертами Главной улицы; а Время
взирает с неким холодом в кости
на циферблат колониальной лавки,
в чьих недрах все, что мог произвести
наш мир: от телескопа до булавки.

Здесь есть кино, салуны, за углом
одно кафе с опущенною шторой,
кирпичный банк с распластанным орлом
и церковь, о наличии которой
и ею расставляемых сетей,
когда б не рядом с почтой, позабыли.
И если б здесь не делали детей,
то пастор бы крестил автомобили.

Здесь буйствуют кузнечики в тиши.
В шесть вечера, как вследствии атомной
войны, уже не встретишь ни души.
Луна вплывает, вписываясь в темный
квадрат окна, что твой Экклезиаст.
Лишь изредка несущийся куда-то
шикарный бьюик фарами обдаст
фигуру Неизвестного Солдата.


Здесь снится вам не женщина в трико,
а собственный ваш адрес на конверте.
Здесь утром, видя скисшим молоко,
молочник узнает о вашей смерти.
Здесь можно жить, забыв про календарь,
глотать свой бром, не выходить наружу
и в зеркало глядеться, как фонарь
глядится в высыхающую лужу.

Маэстро Написал(а): 23 октября 2014 г. в 17:01

Иосиф Бродский

KOZI Написал(а): 27 октября 2014 г. в 13:33

А внутри Достоевский

.
Я.Юшина

.
а внутри достоевский пьяный надурняка
на правах двойника но чаще духовника
и всё ближе друг к другу два встречных товарняка
машинисты уже сигналят наверняка
впрочем кто их знает чтобы их опознать

достоевский по женщинам шляется допоздна
и любая дама кончаясь на мягкий знак
до того прекрасна что после того ясна

дребезжат колёса глотаются и жестят
а крупье принимает ставки не ниже ста
и уже навряд ли выдадут аттестат
каждой третьей музе танцующей у шеста

на заученный танец маленьких леблядят
машинисты уже лет восемь как не глядят
не зовут на бис целоваться и мудровать
только молча в топку подкидывают дрова

достоевский в шоке горячка его белей
чем парадные аксельбанты у дембелей
обнажилась осень гуляет в одном белье
и прохожих просит скинуться на билет

просто фёдор михалыч башка у меня гудит
как у всех перешедших с бакарди на бигуди
к потерявшим себя и нашедшим да что с того
едет крыша зайцем в первом и хвостовом

ЛОШАхороша Написал(а): 27 октября 2014 г. в 14:55

ЛОШАхороша Написал(а): 27 октября 2014 г. в 15:06

шо-то грустная Коза
Не коси на мну глаза
погнала я на пашню..уууу брррр когда-т было плюс 36

KOZI Написал(а): 29 октября 2014 г. в 09:51

я хреново переношу межсезонье... потому и грустная /*пряча за спиной топорик...

KOZI Написал(а): 29 октября 2014 г. в 09:51

Иосиф Бродский.
.

На независимость Украины (1994)
.


Дорогой Карл XII, сражение под Полтавой,
слава Богу, проиграно. Как говорил картавый,
«время покажет Кузькину мать», руины,
кости посмертной радости с привкусом Украины.
То не зелено-квитный, траченный изотопом,–
жовто-блакытный реет над Конотопом,
скроенный из холста, знать, припасла Канада.
Даром что без креста, но хохлам не надо.
Гой ты, рушник, карбованец, семечки в полной жмене!
Не нам, кацапам, их обвинять в измене.
Сами под образами семьдесят лет в Рязани
с залитыми глазами жили, как при Тарзане.
Скажем им, звонкой матерью паузы медля строго:
скатертью вам, хохлы, и рушником дорога!
Ступайте от нас в жупане, не говоря – в мундире,
по адресу на три буквы, на все четыре
стороны. Пусть теперь в мазанке хором гансы
с ляхами ставят вас на четыре кости, поганцы.
Как в петлю лезть – так сообща, путь выбирая в чаще,
а курицу из борща грызть в одиночку слаще.
Прощевайте, хохлы, пожили вместе – хватит!
Плюнуть, что ли, в Днипро, может, он вспять покатит,
брезгуя гордо нами, как скорый, битком набитый
кожаными углами и вековой обидой.
Не поминайте лихом. Вашего хлеба, неба,
нам, подавись мы жмыхом и колобом, не треба.
Нечего портить кровь, рвать на груди одежду.
Кончилась, знать, любовь, коль и была промежду.
Что ковыряться зря в рваных корнях глаголом?
Вас родила земля, грунт, чернозем с подзолом.
Полно качать права, шить нам одно, другое.
Это земля не дает вам, кавунам, покоя.
Ой да левада-степь, краля, баштан, вареник!
Больше, поди, теряли – больше людей, чем денег.
Как-нибудь перебьемся. А что до слезы из глаза –
нет на нее указа, ждать до другого раза.
С Богом, орлы, казаки, гетманы, вертухаи!
Только когда придет и вам помирать, бугаи,
будете вы хрипеть, царапая край матраса,
строчки из Александра, а не брехню Тараса.