Подогреваю то,что остыло.
Латаю парус.Лодку смолю.
Люблю тебя за то,что любила,
за то,что разлюбила,люблю.
Эй,не стой на пути,видишь,иду в ад
по трупам,чтобы найти дорогу назад.
и кто придумал эту тему с грустными стихами?наверное очень весёлый чел.
Туманность сумрачных часов,
Виденья темных откровений,
Смущают души ходоков,
В ночные дебри сновидений...
Холодный свет от фонаря,
На потолке узор рисует,
Что это? Смертная петля?
О чем душа моя тоскует?..
Махнув рукой перед лицом,
Их отгоняю, изыдите...
Все это было не со мной,
Светает.
Завтра. Ночью. Ждите...
Ок!забили стрелку))
Ласковой акробатикой
сбитые с панталыку
солнечные лунатики
идём по карнизу в обнимку
а люди ведут наблюдение
бросив свои занятья
вдруг избежим падения
не разомкнём объятья
Я здесь тусуюсь недалече,
Ты посмотри-ка из окна –
Какой прекрасный нынче вечер,
Под сенью лунного вина.
Ты бредишь бархатной весною,
А на дворе – пушистый снег.
Но если хочешь, мы с тобою,
Надкусим лунный чебурек.
И в омут жгучих искушений,
И в глубину пьянящих глаз…
О, сколько разных наваждений,
Готовит áлкоголь для нас!
Плен рук… И сладость поцелуев…
На закусь – горькая луна.
Сияют звёзды, свищут пули,
Похоже, разуму – хана!
И ты одна в тоске глубокой,
И я хожу-брожу один,
Так это кажется жестоко
Средь изобилья лунных вин.
Не буду под окном дежурить,
Тебя мне видеть на хрена?
Вот завтра – будет всё в ажуре!
Сегодня лишку ты пьяна…
Дождик,
Дождик моросит
Осенний.
Сеет дождик через сито
Дым серый.
Дождь - художник:
Он рисует
Лужи,
И на трубах он играет
Не хуже.
Вот и серый снег пошел,
Лег густо.
До чего же хорошо
И грустно.
У поезда, застыв, задумавшись -
в глазах бездонно и черно,-
стояли девушка и юноша,
не замечая ничего.
Как будто все узлы развязаны
и все, чем жить, уже в конце,-
ручьями светлыми размазаны
слезинки на ее лице.
То вспыхивает, не стесняется,
то вдруг, не вытирая щек,
таким сияньем осеняется,
что это больно, как ожог.
А руки их переплетенные!
Четыре вскинутых руки,
без толмача переведенные
на все земные языки!
И кто-то буркнул:- Ненормальные!-
Но сел, прерывисто дыша.
К ним, как к магнитной аномалии,
тянулась каждая душа.
И было стыдно нам и совестно,
но мы бесстыдно все равно
по-воровски на них из поезда
смотрели в каждое окно.
Глазами жадными несметными
скользили по глазам и ртам.
Ведь если в жизни чем бессмертны мы,
бессмертны тем, что было там.
А поезд тронулся. И буднично -
неужто эта нас зажгла?-
с авоськой, будто бы из булочной,
она из тамбура зашла.
И оказалась очень простенькой.
И некрасива, и робка.
И как-то неумело простыни
брала из рук проводника.
А мы, уже тверды, как стоики,
твердили бодро:- Ну, смешно!
И лихо грохало о столики
отчаянное домино.
Лились борщи, наваром радуя,
гремели миски, как тамтам,
летели версты, пело радио...
Но где-то,
где-то,
где-то там,
вдали, в глубинках, на скрещении
воспоминаний или рельс
всплывало жгучее свечение
и озаряло все окрест.
И двое, раня утро раннее,
перекрывая все гудки,
играли вечное, бескрайнее
в четыре вскинутых руки! Р.Козакова
Снова клены облетают.
Осень годы нам считает,
Дни короткие срывая,
Как листки календарей.
Редкий снег уже не тает.
Воробьев озябших стая,
Споро крошки уплетает
На балконе у дверей.
Спать ложимся и не знаем,
Что нас завтра ожидает,
Что нам осень нагадает:
Невезенье иль успех.
И лишь об одном мечтаем:
Зиму б пережить, не маясь,
И увидеть небо мая.
Господи! Помилуй всех!