Печаль33
Сытый голодного не разумеет.
Дай Бог тебе оставаться сытым!
Когда захочешь-ходить плебеем,
когда захочешь-входить в элиту!
Быть, с кем милее,быть где теплее!
Просто-напросто быть! А если
почувствуешь,что стареешь,
сесть-угнездиться в глубоком кресле,
и,помня о сути калейдоскопа,
сказать:"Бяда!"или что-то в роде...
Коптить небеса,и,счищая копоть,
жить как обычно от оды к оде!
Голодный сытого упрощает
до одного из возможных достоинств.
Но тот,что не тётка,-не прав! Печали,
они,иногда дорогого стоят.
Когда-то наглого ангела скинули с небосвода..
возгордившегося не своим блеском))
н устроил на земле свое царство)
из прекрасной она стала грешной..
И не воссоединится доколе небесное и земное-
мучиться будут в вопросах люди-
откуда все и зачем мне это?
субъективно-хорошо.а объективно -лучше-в бытовом и просто человеческом( в разных мирах эти понятия разные)
Дарья Хасанова
от недолюбивших пахнет сыростью
недоношенными обещаниями и неотвеченными звонками.
таких видно издалека.они не бывают мудаками
и ведут себя прилично,конечно. упрямо ищут вторую
половину или хотя бы четверть. впустую
проводят синие вечера в кафе. у недолюбивших цепкий взгляд
натренерованный, потому что слишком часто бывает обращен назад
у недолюбивших в подкорке мозга выбит номер, но за телефон они боятся взяться
потому что точно знают, до некоторых абонентов они уже не дозвонятся.
у них есть пару улиц, которые они всегда обходят, скамейки, на которых больше не сидят
у недолюбивших воспоминания превращаются в особый обряд,
когда они вытаскивают из внутренностей с мясом и кровью
лица и имена, события и все, что было любовью,
баюкают в искорёженных руках, сжимают сильно, не плачут – воют
потом собирают сопли в кулак, воспоминания на место положат, дверь закроют
вытрут капли с пола, слижут раны и снова опоясываются надеждой,
говорят так тихо и обреченно «ничто не будет как прежде»
и уходят жить. те, кого они недолюбили обычно бегущие
обычно плохие девочки, обычно нервные и ищущие,
обычно страдающие от своей же черноты,
обычно говорящие «я не достойна, такого как ты»
те, кто не смог полюбить обычно трутся щекой об подушку,
каждую ночь, обещая стать лучше,
но так и не становясь.
они тоже уходят. не возвращаясь.
...И никто из вас надо мной не волен.
Если мир стал тесен — смени лекала.
Я могу быть счастьем. Могу быть болью.
И меня никому никогда не мало.
Но меня никому, никогда до капли
едко-алым соком в давильне выжать
не удастся. Я — золотая цапля
у которой озеро — неба выше.
Пусть однажды пламенем самым синим
запылают воды — огня — по пояс! —
я ему скажу «ты такой красивый...»
и шагну ни капли не беспокоясь
о душе и песнях, пере и пухе,
и о том, смогу ли потом воскреснуть,
и о тех, кто следом на пламя рухнет.
Мне давно нисколько не интересно
что споют мне с ангельских колоколен
по моим грехам, по моим делам.
И никто из вас надо мной не волен.
Лишь один. Но я его — родила.
Подоконник изрезан тропинками трещин,
И щемит так робко в заманчивый вечер.
Но стопке бумаги измятые строки
О странном подарке в начале дороги,
О ярких мечтах на пуховой подушке,
О песнях безликих, о песнях бездушных.,
О небе, в котором не видели солнца,
О мягких огнях не зажженных в оконцах,
О струнах тугих из паучьего шелка,
О том, как бывает предательски больно.
Все так же безумствовал раненый ветер
Запутавшись в дыме сгоревшего лета.
Так громко кричал, что такой, как другие,
Что так безнаказанно дом позабыли,
Что ждали напрасно весны перезвоны
И выбили камни из смятой короны.
Все так же безумствовал раненый ветер
Подняв к потолку белоснежные перья,
Исправив ошибки в законченных книгах,
Где главным героям сулили погибель.
Надламывал ветви заснувших деревьев,
Подсказывал песни печальным сиренам,
Рассеивал гарь, закоптившую звезды,
Считал, что не будет для радости поздно.
Все так же безумствовал раненый ветер
Свои нацарапав на листьях заветы,
Свои воссоздав небывалые лики
С застывшей улыбкой и огненным бликом.
(С)
Николай Гредунов
Замок
Расскажу-ка я вам, что известно лишь мне,
Что увидеть пришлось в зачарованном сне:
Посреди океана незыблема твердь –
Древний замок стоит в позабытой стране.
А над замком ветра развели круговерть,
И в полнейшей тиши, заставляя неметь,
Раскаляется небо над ним докрасна.
В этом замке живет безымянная Смерть.
В этом замке она проживает одна,
Коротает минуты за чашей вина,
Иногда же, как гости, на белом орле
Залетают к ней Голод, Чума, и Война.
В те мгновенья – все четверо навеселе
И не рыскают в поисках жертв по земле,
Смерть косу оставляет висеть на дверях
Нету голода в городе и на селе.
Кто пройдёт через горы и через моря
Для кого покорятся чужие края,
Кто тот замок в стране позабытой найдёт,
Кто сожжёт то, что дорого, на алтарях,
Тот герой нашу Смерть в древнем замке запрёт,
И гостей – если в этом ему повезёт.
Он людские поклоны получит, как бог…
Но какой же он, после, предъявит нам счёт?
Январь шагает по Земле,
Скрипит простужено дорога,
А я иду навеселе,
И Новый Год, и слава Богу.
Есть страны где всегда тепло,
Где зелень и цветут мимозы,
А я люблю когда бело,
А я люблю когда морозы.
Скользит накат не тормози,
Пускай не чищены дороги,
И я скажу, меня спроси,
Какие я люблю пороги.
Отцовский дом, его порог,
И мой порог, где сын проказник,
И с крыши вьющийся парок,
Меня зовет отметить праздник.