некоторые стихи не открылись, про время понравилось, но грустно....но понравилось, но долго такое слушать нельзя ... придёт печаль
Игнац Деннер
Мой мир прекрасен и одинок, пусть даже он и немного крив. Идет по городу
Лунный Бог, подставив ветру свой желтый лик. Туман, пролившийся
молоком, в объятья улицы заключил. Он непрозрачен, но невесом, а небо -
платина и берилл. В моей ладони танцует грош и под ногами кружится пыль.
Большой Медведицы звездный ковш из речки черпает сны и быль. И
папиросного огонька горит оранжево-красный глаз. И моя поступь, как
вдох, легка, а сквозь туман слабо виден Марс. Танцуют сильфы на гребнях
крыш, и блюз весенний поют коты, а в глубине поднебесных ниш сидят
пришельцы и жгут костры. И потерявшийся Робинзон, чей дом на солнечной
стороне, сквозь атмосферу пускает зонд, с последней просьбой в своем
письме. А я, влюбленный в сырой туман, иду по каменным мостовым, в
бессонных окнах картины драм я наблюдаю, как кинофильм. И от свободы
дрожит душа, как будто я на Земле один. Мой Лунный Бог ускоряет шаг, и я
поспешно иду за ним. Туман хватает за воротник, и заползает под серый
твид. И хватке странной его любви, я рад, но все еще не привык. Шершавой
змейкой ползет асфальт, я в призрачный захожу трамвай. За город, рыжий
июнь встречать, и провожать быстроногий май. За окнами старый город тих,
столбы баюкают спящих птиц. Мой мир огромен и так красив, и полон самых
прекрасных лиц. Ночь дарит смазанный поцелуй, прощаясь ровно до десяти.
Я отправляюсь встречать зарю, и мне недолго уже идти. В рассветной
дымке танцует пыль, и по дороге идет июнь. И под ногами его ковыль
сминается и трепещет вьюн. Летит борей из далеких стран, и летний воздух
почти эфир.
Я превращаюсь в седой туман и обнимаю собой весь мир.
Пока мы живы, можно всё исправить,
Всё осознать, раскаяться, простить.
Врагам не мстить, любимым не лукавить,
Друзей, что оттолкнули, возвратить.
Пока мы живы, можно оглянуться,
Увидеть путь, с которого сошли.
От страшных снов очнувшись, оттолкнуться
От пропасти, к которой подошли.
Пока мы живы... Многие ль сумели
Остановить любимых, что ушли?
Мы их простить при жизни не успели,
И попросить прощенья не смогли...
Когда они уходят в тишину,
Туда, откуда точно нет возврата,
Порой хватает нескольких минут
Понять – о, Боже, как мы виноваты!
И фото – чёрно-белое кино.
Усталые глаза – знакомым взглядом.
Они уже простили нас давно
За то, что слишком редко были рядом,
За не звонки, не встречи, не тепло.
Не лица перед нами, просто тени...
А сколько было сказано "не то",
И не о том, и фразами не теми.
Тугая боль, – вины последний штрих, –
Скребёт, изводит холодом по коже.
За всё, что мы не сделали для них,
Они прощают. Мы себя – не можем...
Эдуард Асадов
Она:... А потом я буду приходить к Вам на могилу. Клянусь! В маленьком черном платье и шляпке с вуалью. А у самой оградки посажу куст сирени и маргаритки. А еще, Вы слышите меня, я буду читать Вам стихи! Вы любите стихи?
Он:.. Вы - сумасшедшая?
Она: ...А! Вы не любите стихов? Я буду петь!
гр.Ленинград и Юлия Коган - Приметы (М.Цветаева)
Время, Тэйми, ещё не кончается, время всё водит нас за нос.
По утрам выпадаем немые из сна – в этот холод и хаос.
Наверху экономят слова,
потому нас лепили из пауз.
Всё, что хочешь сказать, начерти у меня на груди.
Если некуда жить – это просто тебе показалось.
Тьма у нас позади не длиннее, чем ночь впереди.
От себя не укроешься – будешь везде обнаружен.
Город молча глядит, и растерян, и обезоружен,
как мы греем друг друга,
собой закрывая от стужи,
как мы слушаем, дышит ли тот, кто от страха не спит.
Ничего не проявится, если мы смотрим снаружи.
Погляди в меня, Тэйми, там зреет иной алфавит.
Смерть всегда обнимает на поражение, это известно.
С каждым разом в песочнице нашей всё менее тесно.
Посмотри, как оставшихся
месят в упругое тесто,
но до выпечки, Тэйми, похоже, расти и расти.
Может, Бог потому и затеял всё это из интереса,
чтобы легче отслеживать тех, кто черствеет в пути.
Одному не плывётся, другому пока не летится…
Время водит нас за нос, но всё ещё длится и длится.
Что даровано рыбе,
возможно, изъято у птицы.
Мне неведомо, Тэйми, как действует этот закон.
Может, птице однажды зачтётся, а рыбе простится.
Может, каждый, о ком мы помолимся, будет спасён.
Е.Касьян