Достала длинная зима.
Не чукчи мы сидеть в вигвамах
Когда пройдет совсем она.
Мы за весну - хлебнём 100 граммов.
Кокетство вранье бесконечны!Божок изворотливый мой ,
как витиеватый подсвечник
с простой самодельной свечой.
Божок-от рожденья бескрылый двусмысленно замысловат!
Он так снисходительно-мило,
житейски по-святому свят.
Но как ему ночью несладко
в желании не различить:
свечение тихой лампадки
от нервного света свечи.
Я та песня, из которой слова не выкинешь, та пряжа, из которой нитки не вытянешь.
Не нравлюсь — не пойте, не слово не вписано — не облачайтесь.
Только не пытайтесь исправить, это дело не человеческое, а Божье:
будет час — сама расплету, расплещу, распущу:
песню отдам ветрам, пряжу свою — гнездам.
Это будет час моей смерти, моего рождения в другую жизнь.
А пока это спаяно, сплетено, сцеплено — не подступайтесь, это только значит, что я еще живу.
(с) М.Цветаева
Откуда к нам пришла зима,
не знаешь ты, никто не знает.
Умолкло все. Она сама
холодных губ не разжимает.
Она молчит. Внезапно, вдруг
упорства ты ее не сломишь.
Вот оттого-то каждый звук
зимою ты так жадно ловишь.
Шуршанье ветра о стволы,
шуршанье крыш под облаками,
потом, как сгнившие полы,
скрипящий снег под башмаками,
а после скрип и стук лопат,
и тусклый дым, и гул рассвета...
Но даже тихий снегопад,
откуда он, не даст ответа.
И ты, входя в свой теплый дом,
взбежав к себе, скажи на милость,
не думал ты хоть раз о том,
что где-то здесь она таилась:
в пролете лестничном, в стене,
меж кирпичей, внизу под складом,
а может быть, в реке, на дне,
куда нельзя проникнуть взглядом.
Быть может, там, в ночных дворах,
на чердаках и в пыльных люстрах,
в забитых досками дверях,
в сырых подвалах, в наших чувствах,
в кладовках тех, где свален хлам...
Но видно, ей там тесно было,
она росла по всем углам
и все заполонила.
Должно быть, это просто вздор,
скопленье дум и слов неясных,
она пришла, должно быть, с гор,
спустилась к нам с вершин прекрасных:
там вечный лед, там вечный снег,
там вечный ветер скалы гложет,
туда не всходит человек,
и сам орел взлететь не может.
Должно быть, так. Не все ль равно,
когда поднять ты должен ворот,
но разве это не одно:
в пролете тень и вечный холод?
Меж ними есть союз и связь
и сходство — пусть совсем немое.
Сойдясь вдвоем, соединясь,
им очень просто стать зимою.
Дела, не знавшие родства,
и облака в небесной сини,
предметы все и вещества
и чувства, разные по силе,
стихии жара и воды,
увлекшись внутренней игрою,
дают со временем плоды,
совсем нежданные порою.
Бывает лед сильней огня,
зима — порой длиннее лета,
бывает ночь длиннее дня
и тьма вдвойне сильнее света;
бывает сад громаден, густ,
а вот плодов совсем не снимешь...
Так берегись холодных чувств,
не то, смотри, застынешь.
И люди все, и все дома,
где есть тепло покуда,
произнесут: пришла зима.
Но не поймут откуда.
Иосиф Бродский (1962)
Дед Мороз ремонтирует санки,
Чтоб сбежать, не дождавшись нуля...
Он уйдёт втихаря, спозаранку
По заснеженности февраля.
И весна, расписанье нарушив,
Вдруг прорвётся сквозь плен ледяной!
И оттают озябшие души,
Утомлённые нудной зимой.
В феврале что ни день, то интрига,
И цена всем прогнозам - пятак.
Чуть подтает, и вновь холодрыга!
Минус двадцать, и выше - никак!
И шальная метель воет волком,
Задувая в четыре окна...
Может, всё-таки, выбросить ёлку,
Чтоб скорей наступила весна?
осыпая седые хлопья
ночь колышет деревьев волосы
кружевная метель по-вдовьи
завывает без слов вполголоса
тишина опускает веки
время спать, но пора бессонницы
в сон любимого человека
проникаю, как вор, бессовестно
- Вам назначено?
- Мне позволено...
и, ревнуя к Оле-Лукойе
в темноте раскрываю зонт я
в серой точке давно намоленной
невдомёк - это так серьёзно
ведь в порыве своём по глупости
заслоняешь кому-то звёзды
уступая сиюминутности
всё зеркально. мелькают спицы
тонет шум в круговерти белой
мне давно ничего не снится
только снег в кружевной метели...
© Copyright: Сахара, 2016
Мне Зима прислала телеграмму:
"Править мне осталось с гулькин нос...
Ты почаще к моему вигваму
Приноси из рифмы кальвадос...
Больше поэтических полотен
Создавай про снежный мой сезон..."
Размечталась... Не осталось сотен...
Все ушли заначки в гастроном...
Мне Зима прислала эсэмэску:
"Навести, пока еще я тут...
Мало что ли аргументов веских?
Ведь еще немного – и капут!!!
Я тебя так часто вдохновляла,
Ты же поматросил и в кусты..."
Привыкай... Не верь кому попало...
Я к тебе остыл - и ты остынь...
Лайкала Зима меня в Фейсбуке...
Слала свои фото в стиле ню...
Мне и не такие пишут суки...
Взять хоть твою близкую родню...
С нею вы соперницы-погодки...
Звать ее Весна... Ну, не ревнуй...
Выпил я с тобой немало водки,
А вот с ней пьянит и поцелуй...
Это не измена... Это данность...
Каждому свой срок, как ни крути...
Тут Зима в такую впала крайность,
Что потерян сон и аппетит...
Надо было ждать, а я за месяц
Ей сказал, что больше не стоИт...
Вьюга воет в лабиринтах лестниц:
"Сможешь пережить февраль, пиит???"
И все равно мы дети. Нам так страшно
На елку опоздать из-за метели,
Из-за трамвая, или гололеда,
На этот праздник детский опоздать.
Мы женимся, разводимся, простите,
Но все равно мы дети - мы на елку.
И мы летим за праздничной добавкой
Добавьте нам хоть Старый Новый год!
Он старый, старый, он совсем уже не новый,
На нем уже пылали эти свечи,
На них уже сверкали эти слезы,
Однажды утром эти гости разошлись.
Но мы летим опять на это пламя,
Но втайне мы надеемся на чувство.
На эту самую желанную добавку,
Добавьте нам хоть Старый Новый год!
Он старый, старый, он совсем уже не новый,
На нем уже звенели эти струны,
И этот снег, и этот воск, и эти чувства.
Однажды утром этот воск окаменел.
Но все равно мы дети, мы на елку.
И мы летим за этой призрачной добавкой,
За невозвратным и неповторимым,
Добавьте нам хоть Старый Новый год!
Он старый, старый, он совсем уже не новый,
На нем уже слыхали эти песни.
На нём уже пылали эти клятвы.
Однажды утром - только пепел золотой
Но мы готовы умереть за этот пепел,
За этот праздник нашей нежности и грусти
И мы летим за этой призрачной добавкой,
Добавьте нам хоть Старый Новый год...
(с) Ю. Мориц 1980.