Понял-отстал. А вот как ты относишься к мед/работникам с одним глазом
?
Когда бы яблоко упало,
(пускай идейка не нова)
Прям на Xiryrgа и...
Быть может лучшеб стала,
варить твоя бы голова!
Жаль что в сегодняшней беседе,
Не стать реальностью мечте:
=ВОЗМОЖНО ГОЛОВА ТВОЯ ИНАЯ,
А МОЖЕТ - ЯБЛОНИ НЕ ТЕ!=
Город утренний хмур и глотает людей, как питон.
Канарейки летят до Канар, до Майорки – майоры.
А по улицам катится осень, как цирк-шапито.
Посмотри и поймёшь, что мы все в этом цирке актёры.
Посмотри, как встречаются руки в глухом октябре,
как встречаются руки, как пере-плетаются пальцы,
как душа моя рвётся в такую погоду к тебе,
как горячая лава размеренно бьётся о панцирь,
как не скучно мне жить с этой лавой, кипящей в груди…
Посмотри, как распластаны лужи на чёрном асфальте,
как их лупят шрапнелью короткие злые дожди…
Мокрый лист прицепился к ботинку – оранжевый фантик.
Я пытаюсь взлететь, древнекрылая, как стрекоза…
Тяжело, будто год мы с тобой не видались, не знались.
Посмотри, как давно я хочу тебе что-то сказать,
но никак не могу подобрать ни слова, ни тональность.
Ника Невыразимова()))
В последнем приступе тепла, таком глубоком перед первым инеем, вдруг земляника сдуру зацвела и колокольчики цветут по-синему. А вдоль тропинок – будто прорвались – оранжево и жгуче прут маслята, насаживая легкий палый лист себе на голову. Безлично и призрачно в овраге щелкнул выстрел, как треснул под ногой ольховый куст. И чей-то голос, призрачный и чистый, сверкнул среди берез. И в ельнике потух. Вновь тишина – прозрачна и густа. И слышишь то, чего нельзя услышать, – как слабы жерди старого моста через ручей, как медленно в сосне восходит сок, как неизбежно всему приходит срок, утратам и надеждам, как белый гриб на взгорке одинок, коль взор не радует ничей, и никому не нужен, а в луже крошечный вскипает пузырек, и выцветает в сумерках восток, и где-то чей-то остывает ужин. Болотных кочек прозелень пышна, как будто впереди – весна. А в деревеньке уж зажигаются огни, дрожа за окнами, как свечи. Здесь местные фамилии смешны и, может, потому – так вечны: Ванюшечкины, Репкины, Горынычи, возможно – прозвище, а может – так и есть, когда-то к слову относились иначе, умея тайный смысл его беречь, и в подполе, где нынче лишь картошка, гнездился Домовой и шастал ночью на добрых и мохнатых ножках, оберегая сон людской. А речка Вруда, где спит форель и где бобры еще плетут свои запруды, летит бугром и выше берегов, тяжелая вода слоиста, словно льдины, и баньки, маленькие копии домов, исходят теплым дымом. Светящиеся пряди иван-чая их празднично и чисто обрамляют, и в сумерках сияют у реки забытые на грядке ноготки в соседстве с увядающим салатом. Прозрачная печаль, как будто бы уже знакомая когда-то, что – радости сродни, соединяет всё — беззвездную сияющую даль, тебя, чернеющую лодку в камыше и деревенские дрожащие огни из окон. Как перед гибельным полетом – птице, как землянике – хочется душе бесстрашно и последне обольститься...
.
Зоя Журавлева
что такое настоящее веет от прозы Зои журавлёвой,спасибо Кози что принесла нам почитать Инкогнито влюблённый художник и видит ярче и чувствует острее...